Страница: 2/3
На протяжении статьи в понятие дисциплины автор вкладывает последовательно три различных смысла:
1. Основной организационный принцип, состоящий в обязанности подчинения личной индивидуальной воли воле коллектива в тех пределах, которые необходимы, чтобы организация для достижения своих целей могла действовать, как цельный организм;
2. Устойчивое устремление собственной воли в определенном направлении подчинения высшим целям (также – “дисциплинированность”);
3. Совокупность средств, которыми достигается готовность к подчинению, т.е. дисциплинированность.
Однако активно используется только первый из них. Таким образом, становится видной структура достаточно сложной концепции: существование организации, ставящей одной из своих целей “способность действовать, как единое целое, как организм, имеющий одну волю, а потому умеющий преследовать свои цели, согласованными и целесообразными действиями”, необходимо подразумевает наличие дисциплины; последняя, в свою очередь, обычно, хотя и в разной степени для разных организаций, зависит от направления собственной воли субъекта на подчинение№. “Дисциплинированность, основанная на страхе немедленного насилия, конечно, сразу ослабляется, как только удаляется лицо, способное это насилие произвести; готовность подчинения, основанная на чувстве долга . очевидно, несравненно прочнее и надежнее готовности, основанной на тупой боязни наказания.”
Как видим, в первой половине статьи речь идет не о воинской дисциплине, а о дисциплине вообще, что соответствует постулированной нами в начале реферата полноте и, в некотором смысле, научной корректности работы (сперва следует обсуждение наиболее общих сторон вопроса, а уже затем – его более узких, специальных аспектов). Но затем, начиная приблизительно с середины статьи, автор сосредотачивает свое внимание исключительно на воинской организации и ее дисциплине. Постулированная ранее зависимость дисциплины от триады факторов – цели организации, средств, которыми она достигает своей цели, и жертв, которых она требует от своих членов – приобретает в этой связи смысл: организация – войско, средство достижения цели – бой (“вооруженная борьба согласованными массовыми действиями с себе подобным врагом”), возможная жертва – практически любая, в том числе собственная жизнь. В этом заключается коренная специфика, основная особенность воинской дисциплины, и одновременно требование такой дисциплины – единственная особенность армии как организации: “все остальные требования к подчинению, обращаемые ею к индивиду, или вытекают из этого основного, или не отличаются от обычных требований, обращаемых всякой организацией к своим членам№”.
Именно с этого момента автор статьи обращается собственно к личности как таковой, с тем, чтобы немного углубиться именно в психологические аспекты боя. Он кратко останавливается на специальных психологических реакциях, испытываемых “нормальным средним человеком” во время боя. При этом подчеркивается принципиальное отличие и невозможность сравнения всех подобных действий и проявлений в бою со сходными, казалось бы, явлениями в мирной жизни№: “ .убийство в бою есть не преступление . а героический подвиг, за который убийцу прославляют и о котором поэт слагает песни.”
В сноске автор вскользь затрагивает очень важную и сложную тему, многократно впоследствии развивавшуюся многими известными отечественными и зарубежными психологами, а также обсуждавшуюся в самых различных литературно-художественных произведениях (напр. Эриха Марии Ремарка). Речь идет о восприятии личностью в момент проведения военных действий симметричной личности по другую сторону линии фронта. “№В бою убивают не конкретного, а абстрактного человека”, – пишет он. С его точки зрения, боец может вести вооруженную борьбу с себе подобным врагом только постольку, поскольку тот является представителем враждебной социальной организации. Таким образом, бой идет как бы не с людьми, а с орудиями воли вышестоящей организации; “армия борется с противостоящей ей армией, а не с солдатами, ее составляющими”. Это освобождает бойца от доли ответственности за смерть человека. В качестве доказательства автор замечает, что как только лицо – выразитель воли враждебной организации очевидно для противника теряет контроль со стороны своей организации (это может произойти в результате ранения, сдачи в плен и т.п.), оно перестает быть выразителем ее воли и тем самым сразу же ослабевавают обращенные на него чувства ненависти, желание убить и т.д.
Это наблюдение настолько интересно и фундаментально, что скромное место его (мелким шрифтом внизу страницы) можно, пожалуй, объяснить только отсутствием, по мнению автора, прямой связи его с темой статьи. Между тем фундаментальность и огромное значение его для военной психологии заключается как раз в том, что оно позволяет если не объяснить, то хотя бы наметить пути объяснения колоссальных различий в психике человека в мирное время и в бою. Более тесная связь наблюдения с предметом работы обнаружилась бы, если бы автор пошел чуть дальше и указал бы на то, что подобное отношение к людям “по ту сторону фронта” может потребовать, в зависимости от свойств индивида, колоссальной воспитательной работы и непрерывной идеологической поддержки, а также общий настрой, военный дух армии. То, к чему может привести отсутствие такой необходимой базы, было наглядно продемонстрировано во время первой мировой войны (и эти факты не могли не быть известны автору – столько о них писала официальная социалистическая пропаганда), когда в определенный момент на всех участках фронта большинства армий, участвующих в войне, широчайшее распространение получили явления так называемого “№братания”. При этом боевые действия фактически прекращались (во всяком случае – в той своей части, которая была неразрывно связана с личным контактом солдат враждующих армий; в артиллерии, авиационных войсках и т.п. ситуация была немного другой), так как солдаты отказывались видеть в своих противниках представителей враждебной организации, и видели в них просто людей, мало чем отличающихся от себя. Такая ситуация стала возможной не только благодаря критическому положению с боеприпасами, продовольствием, обмундированием, как это часто (и достаточно наивно) пытаются объяснить, но и резким падением морального духа войск, вызванного, в свою очередь, отсутствием какой-либо идеологической поддержки и массовым осознанием бессмысленности продолжения военных действий. В этой ситуации можно, по-видимому, сказать, что дисциплина в эти дни на фронте отсутствовала вовсе. Это – одно из простейших доказательств необходимости не только направленного воспитания, но и непрерывной идеолого-психологической поддержки в войсках, которая должна давать бойцам основания для устремления собственной воли в необходимом направлении. То есть военный дух – сложное психолого-социально состояние, для достижения которого необходимо действие комплекса факторов.
Реферат опубликован: 12/09/2007