Страница: 6/13
Попытки заменить Сталина не удались — уж очень тесно срослись его личные и символически-знаковые черты. В поле тоталитарного сознания его преемник Хрущев получил значение комического героя — шута, напялившего на голову корону.
Маршальские погоны, звезды Героя и орден Победы не превратили Брежнева в того мифологического героя, каким воспринимался Сталин. Исчезла тайна личности вождя, а вместе с ней и вождь. Вождь должен быть, по крайней мере, равен системе, а не быть частицей, рожденной этой системой.
После смерти Сталина тоталитаризм в течение долгих тридцати лет переживал обратное перерождение в авторитаризм, и именно механика этого обратного перерождения диктовала необходимость обращения к Ленину, его наследию, но не к тому, где он отказывался от социалистической утопии в пользу реально достижимых целей, а к Ленину «до 21-го года», автору и творцу авторитарного режима. Обращение к Ленину 21-го года ставило человека в положение если и не диссидента, то оппозиционера по отношению к существовавшему режиму. С этого обращения началась перестройка.
5. Тоталитаризм и личность
Существует ли угроза восстановления в нашей стране тоталитарного режима? Чтобы ответить на этот вопрос, надо выяснить условия, необходимые для этого. Объективные условия налицо —сохраняется, а в ряде республик и обновляется авторитарный режим, адаптирующийся к новым, демократическим тенденциям, к восстановлению политической жизни. Но решающими для возникновения тоталитаризма являются субъективные условия, а именно тот исторический тип личности, который можно назвать тоталитарным индивидом.
Что это такое? Попробуем разобрать, этот вопрос на примере, так сказать, классического образца. Предшественником тоталитарного индивида был маргинал — человек, крутой ломкой истории вырванный из привычного «гнезда» существования и заброшенный в новый мир. Маргинализация охватила во второй половине XIX — начале XX века практически все классы русского общества. Маргинал — человек переходного времени, как бы повисший между двумя историческими эпохами и сделавший эту переходность принципом отношения к действительности, принципом самоопределения. Для маргинала прошлое и настоящее — не подлинное, умирающее бытие, которое несет на себе печать неминуемого уничтожения, смерти. Будущее же для него под знаком вопроса, это своего рода чистая возможность, полностью зависящая от воли человека-творца. В среде профессиональных революционеров психология маргинальности еще более усиливалась вследствие особого, «чемоданного» (между тюрьмами и ссылками) образа жизни. Связь с действительностью подменялась прожектерским конструированием утопии не только относительно будущего, но и относительно настоящего. Реальная действительность пугала маргинала, представлялась ему абсолютно чуждой силой.
В условиях революционной катастрофы, когда ход событий бросил революционеров в самую пучину переворота, некоторые из них, вследствие этого страха перед реальным миром, застыли в ситуации неопределенности, отказавшись от выбора, выключившись из активной борьбы. Таким человеком и был Сталин, по выражению Р. Слассера, человек, проспавший революцию. Да и в годы гражданской войны, как пишет о нем Д. Волкогонов, он был скорее послушным исполнителем, хотя занимал формально одно из самых высоких мест в партийной иерархии. Такой индивид полностью отдается воле событий, тому самому миру, которого он боится. Единственное для него средство сохранить себя — это стремление к абсолютной власти, дающей полное господство над чуждой, враждебной действительностью. И чем более неопределенным — в силу своей новизны — оказывается мир после революции, когда уже не помогает прежняя теория и когда нет рядом берущего на себя всю ответственность вождя-вожака, тем больше овладевает душой теперь уже тоталитарного индивида это стремление к власти, это переживание власти как высшего смысла бытия.
Позволяет ли современная обстановка прогнозировать возможность появления нового тоталитарного индивида? На наш взгляд, нет. Во-первых, потому, что появление тоталитарного индивида непредсказуемо, его тайна — в глубинах индивидуальной души. Во-вторых, потому, что история не ходит дважды одними и теми же путями. Конечно, согласно Марксу, возможно повторение трагического в виде комического, но такой герой не может стать кумиром современной массы. Нынешние сталинисты ждут другого героя. Что же касается новых поколений, выросших после Сталина, то последние сорок лет выработали у них прочный иммунитет против тоталитаризма: у них нет восторженной до самоотречения веры в коммунистическую или какую-то иную, но столь же мощную в социально-психологическом и идеологическом плане идею. От тоталитаризма нас спасает безверие. Гораздо большую и реальную опасность представляет собой авторитаризм консервативного или откровенно реакционного плана, объективные и субъективные условия для появления которого налицо или, как говорил Маркс, находятся в процессе становления.
Реферат опубликован: 2/04/2008