Страница: 5/29
Разве это не то же, что некогда сказал Давид: "Всё дышущее да хвалит Господа"? (Псалом СL,6).
Мцыри чудилось, будто какие-то голоса шептались по кустам
О тайнах неба и земли;
И все природы голоса
Сливались тут; не раздался
В торжественный хваленья час
Лишь человека гордый глас [1,III,439].
Вся природа славословит Бога:
"Да восхваляет Его небеса и земля,
моря и все, движущееся в них" (Псалом LХIХ,35).
В ясный день, когда всюду царит тишина, поэт созерцает в небесах Бога:
Когда волнуется желтеющая нива,
И свежий лес шумит при звуке ветерка,
И прячется в саду малиновая слива
Под тенью сладостной зеленого листка;
Когда росой обрызганный душистой,
Румяным вечером иль утра в час златой,
Из-под куста мне ландыш серебристый
Приветливо кивает головой;
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,-
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,-
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу бога . [1,II,24]
Это напоминает пророка Илью, которому Бог явился не при вихре, не при землетрясении или в огне, а в таинственной тишине. Лермонтов говорит о ветерке, Библия - "о веянии тихого ветра"(I кн. Царств, ХIХ, 11-13).
Но могучий как Яаков (и хром, как он), поэт не раз дерзал вступать в богоборчество. Его религиозно-богоборческие переживания отличаются большой непосредственностью и внутренней независимостью. И это естественно для романтика-бунтаря, склонного презирать "суеверное" послушание толпы и разговаривать с "высшей силой" на равных, отстаивая свою личную исключительность и достоинство.
На Бога при случае возлагает Лермонтов ответственность за несовершенства миропорядка и надломы в собственной жизни.
Бог представляется ему по-библейски "всесильным"- это тот, кто может, но не хочет ответить благославляющим "да" на бурные притязания поэта, хотя в иных случаях это всемогущество промыслителя для Лермонтова как бы ограничено соприсутствием демонического мирового начала.
Короче всего "кредо" Лермонтова выражено в юношеской драме "Испанцы" [1,IV,21]: “ .верь, что есть на небе бог - и только! Я сам не верю больше этого!” И действительно поэт постоянно сомневается в прочих существенных принципах библейской веры. Так, в той же драме "Испанцы" можно увидеть сомнение автора в благости провидения:
"Бог знал заране всё: зачем же он не удержал судьбы?
Он не хотел!" [1,IV,97].
В словах Демона: "Ждет правый суд: простить он может, хоть осудит" [1,III,474], - чувствуется сомнение в милосердии божием. Но в своем отношении к божьему суду Лермонтов в разных своих произведениях противоречит сам себе. В стихотворении "Смерть поэта" [1,II,17] он твердо уверен в честности и справедливости божьего суда:
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперед.
Противоречит поэт и в вере в загробную жизнь. Так, строки из стихотворения "Не смейся над моей пророческой тоскою" [1,II,30]:
Но я без страха жду довременный конец.
Давно пора мне мир увидеть новый, -
дают право полагать, что Лермонтов уверен в загробном существовании. А вот другие произведения говорят об обратном. Лермонтов сомневается в загробной жизни и в стихотворении "Слова разлуки повторяя":
Слова разлуки повторяя,
Полна надежд душа твоя;
Ты говоришь: есть жизнь другая,
И смело веришь ей . но я ?
Оставь страдальца!- будь покойна:
Где б ни был этот мир святой,
Двух жизней сердцем ты достойна!
А мне довольно и одной.
Тому ль пускаться в бесконечность,
Кого измучил краткий путь?
Реферат опубликован: 7/07/2007