Страница: 4/21
Вернемся к началу легенды. Если мы отнесемся к ней не как к памятнику старины, а как к описанию реальных человеческих переживаний, то заметим некоторые необычные обстоятельства. Можно ли представить себе молодого человека, дожившего до двадцати девяти лет и не ведавшего о болезнях и иных горестях, выпадающих на долю человека, кем бы он ни был – принцем или сапожником? Во многих пересказах буддийского предания особое внимание обращается на необыкновенную роскошь двора шакийского царя, заслонявшую от Сиддхартхи печальную действительность. Эти версии возникли, однако, спустя много столетий после смерти Будды. Между тем, государство шакьев было всего-навсего небольшим полудиким княжеством, где образы жизни царя и его подданных не слишком сильно различались. Впоследствии, о одной из своих проповедей Гаутама вспоминал, как его отец работал в поле. Поэтому описания великолепия придворной жизни нельзя интерпретировать иначе как преувеличения, символизирующие нечто иное. Но что?
Образ основоположника буддизма остался не только в сознании народов, исповедующих созданную им религию. Легенда об индийском принце, оставившем царский дворец и обратившемся к духовному самосовершенствованию, стала известна далеко за пределами буддийского мира — в Иране, Сирии, Греции, арабских странах, Армении. Даже русская православная церковь 19-го ноября чествует святых Варлаама и Иоасафа, царевича индийского. Разумеется, попадая в иную культурную среду, образ Сиддхартхи Гаутамы претерпевал серьезные изменения. Святой Иоасаф открывает для себя и начинает проповедовать не четыре благородные истины, а истину христианства. Но какие бы превращения религиозного характера ни происходили с героем предания, основная сюжетная канва оставалась прежней. А вместе с ней — и образ внутренней драмы, пережитой принцем-подвижником.
Поэтому в легенде о Сиддхартхе нельзя не увидеть иносказательное изображение общечеловеческой проблемы. Правда, иносказание здесь представляет собой, в сущности, лишь усиление, более яркое освещение трагедии человеческого существования, чем то, которое возможно в обыденной жизни. И если присмотреться к ней внимательно, то можно заметить, что в смягченной, как бы усеченной форме вопрос, который стремился разрешить Шакья-Муни, имеет непосредственное отношение к самым, казалось бы, заурядным человеческим судьбам. Открытие, подобное тому, которое сделал принц шакьев, делает рано или поздно каждый человек. Но трагическая сторона жизни раскрывается перед ним не тогда, когда он просто узнает о ее существовании. Любой подросток прекрасно знает, что люди болеют и умирают, знает о сложностях человеческих взаимоотношений, о несовершенстве мира, и утаить это от него не в силах никакое лицемерие. Но это — знание со стороны: подростковое сознание не относит всех этих печальных истин к себе. Так, молодой Николай Ростов в "Войне и мире" не мог поверить, что погибнет в сражении, раз все родные и близкие так любят его. И взрослым человек становится, лишь осознав истину: он — часть несовершенного мира, он не представляет собой счастливого исключения из общего печального правила, зло и страдания, присутствующие в жизни, имеют к нему такое же отношение, как к другим людям.
Почему же в таком случае большинство молодых людей, при всех неизбежных трудностях и внутренних конфликтах, благополучно переживают эту драму и переходят порог взросления? Дело в том» что обычно, при нормальном состоянии духовной среды, окружающей человека, встреча юного сознания с трагической реальностью смягчается при помощи в высшей степени действенных средств. Эти средства — существующие в обществе правила поведения, религиозные традиции, мифы, помогающие человеку обнаружить смысл в бессмысленном и не потерять надежду в безысходной ситуации, объясняющие и оправдывающие как неустранимые жизненные невзгоды, сопровождающие его в этом мире, так и то, что рано или поздно приходит время с этим миром расстаться. Они заслоняют от него наиболее мучительные для восприятия стороны жизни и не дают ему остаться с ними наедине. Так обстоит дело обычно. Но не всегда.
Иногда мучительному "переходному возрасту" подростка можно уподобить и то состояние, в котором оказывается целое общество. История многих цивилизаций знает периоды (нередко длительные) болезненных духовных кризисов, когда привычные способы смягчения неизбежных, неустранимых трагедий человеческого существования вдруг отказывают и человек остается беззащитным перед их лицом. В многовековой летописи народов и культур это самые тяжелые, самые трагические страницы. Но одновременно — и самые увлекательные: высочайшие взлеты человеческого творчества приходятся именно на такие эпохи.
Реферат опубликован: 11/03/2006