Страница: 8/19
В этих шести пунктах мы сформулировали постулаты. Они не содержат требования непременно верить в мифические элементы христианской религии, они лишь указывают на то, что в них можно верить, не совершая при этом sacrificium intellectus.
Итак, весы в равновесии. С этой стороны не решить проблему новозаветного текста, на и Бультман не занимается мифологическим анализом, а его гораздо более продуктивная герменевтическая деятельность рассмотрена нами выше.
IV
Как справедливо подмечал Лезов, имя Бультмана всегда вызывало крайне сильную эмоциональную реакцию. « Очень часто Бультмана вспоминают с пристрастием: «Мы, которые так обязаны Бультману; мы, столь многому у него научившиеся .». Либо так: «Как неправильно и неумно говорил Бультман . То, чего не понимал Бультман с присущим ему науковерием, ограниченностью и доктринерством . Настоящие специалисты — не такие, как Бультман — всегда считали, что .» .
Чтобы сформировать свое представление о Бультмане необходимо изучить его труды и литературу о нем (мы уже указывали на эти труды и работы, см. список избранных работ Бультмана на стр. * и сноску # на стр. *). Некоторые начатки анализа даны нами в выше в работе. Сейчас же хочется сделать обзор критики трудов Бультмана, но при этом указать на недостатки этой критики и необоснованность некоторых нападок, ибо таковых немало.
Начнем мы с атеистических критиков.
Г.Габинский в своей объемной работе посвященной критике богословских концепций чуда, уделяет почти 20 страниц разбору программы демифологизации. Со своих позиций он критикует демифологизацию, как « акцию по спасению чуда» , и приходит к выводу, что она принципиально противоположна критике религии. Он пишет, что нельзя « идти на поводу» у Бультмана в анализе результатов демифологизации, ибо она « оставляет в качестве керигматического содержания чуда настолько расплывчатое и общее понятие ., что критика чуда превращается в критику теологии вообще и даже религии вообще. А уйти в область общего . означает пойти навстречу сокровенным желаниям религиозных апологетов, лишить атеистическую критику ее конкретности и действительности» . Подход понятен и мировозренчески оправдан, но мы далеки о позиции автора.
В более лаконичной и умеренной работе Д.Угринович рассматривает работу Бультмана как один из основных элементов экзистенциальной интерпретации христианства. Он приходит к выводу, что концепции Бультмана и других подобных интерпретаторов « интересны в том отношении, что в них в своеобразном виде отражены некоторые характерные черты, свойственные современному буржуазному сознанию вообще. Теология все больше сближается с философией, все активнее вторгается в область социальных проблем и конфликтов» .
О содержании концепции Бультмана автор говорит, что она противоречива, кратко говоря, упрекает Бультмана в непоследовательности антропологизации откровения одновременно со скептицизмом в отношении объективации трансцендентного. Для нас же данные категории понятны. Вера антиномична и может быть названа « слепой» , если ее не постичь извне.
Другой волной критики будет критика « справа» , со стороны консервативных евангелических кругов и ряда римско-католических богословов. Мы пройдем последовательно по этой части спектра критики.
Фундаменталистско-ортодоксальные круги доходят до самых резких выпадов в адрес Бультмана. Так на ассамблее епископов Лютеранской Церкви в 1952 году бультманизм и богословие демифологизации были осуждены, как ложные доктрины. Ортодоксы упрекают Бультмана за отрицание им « объективности фактов искупления» . По Бультману же объективными фактами являются: рождение, страсти и смерть Христа, вера учеников в то, что Он воскрес на третий день. Остальное приобретает смысл лишь в постоянно возобновляемых актах индивидуальной веры.
Здесь налицо непримиримые расхождения во взглядах. Но мы и не будем их примирять. Нам известны посылки системы Бультмана и ее вклад в богословие, мы ценим ее, хотя сами и не отрицаем объективности положений Символа Веры.
Реферат опубликован: 9/03/2009