Страница: 9/14
Понятно, подобные факты накаляли общественное мнение. И для того, чтобы притупить возмущение, скрыть свою причастность к произволу, московское руководство вновь отступило, обвинив в «перегибах» местные власти.
Одним из методов расширения сталинской социальной базы и обеспечения массовой поддержки репрессий стала активная пропаганда идей абсолютного приоритета интересов государства над нормами человеческой морали, семейного, товарищеского долга. Сотрудничество с властями в подавлении «врагов народа» преподносилось как действие патриотическое и однозначно благородное. В качестве примера для подражания на щит поднимались легендарные образы «героев» - «разоблачителей», подобных Павлику Морозову (характерная деталь: в 1935-1936 гг. Политбюро несколько раз рассматривало вопрос об установке памятника Морозову в Москве возле Красной площади). Буквально каждый день требовательно и настойчиво советских людей призывали к бдительности, разъясняя, что её отсутствие – одно из самых тяжёлых прегрешений перед партией и государством. Широкомасштабные пропагандистские мероприятия, многочисленные митинги, где каждый должен был проголосовать за смертную казнь, собрания – проработки, на которых приходилось обличать своих товарищей, каяться, клясться в преданности и непримиримости, постепенно расшатывали нравственные тормоза. Столь массированная нравственная обработка общества проводилась не от хорошей жизни. Следовавшие одна за другой репрессивные акции демонстрировали властям не только постепенное приучение общества и обыденности террора, но и сохранения очагов стихийного нравственного сопротивления ему. Временами продуманные, казалось бы, до мелочей разоблачительно – проработанные компании «омрачались» выступлениями в защиту осуждённых, попытками помочь им самим или их близким. Общественная мораль ещё не редко открыто отвергала образцы «павликоморозовского синдрома», столь тщательно культивируемые властями.
Летом 1936 г. Сталин начал непосредственную подготовку к тем событиям, которые навсегда войдут в нашу историю под названием «1937 год». В июне он дал указания органам НКВД организовать новый политический процесс, на этот раз – над троцкистами и зиновьевцами. 29 июля ЦК ВКП (б) одобрил закрытое письмо о террористической деятельности тороцкистско – зиновьевского контр революционного блока. Его составили на основании данных, выбитых на допросах Зиновьева, Каменева, Бакаева, Евдокимова и других видных деятелей партии из этих показаний следовало, что НКВД вскрыл ряд террористических групп троцкистов и зиновьевцев, готовивших убийство вождей партии и государства. В связи с этим троцкисты и зиновьевцы были объявлены в письме злейшими врагами Советской власти.
Не успели на местах обсудить закрытое письмо ЦК и выявить очередную «порцию» «врагов народа», как из центра подоспел новый сигнал: в августе в Москве был проведён процесс по делу так называемого «антисоветского объединённого троцкистско-зиновьевского центра». Всех 16 подсудимых – среди них Зиновьева, Каменева, Евдокимова, Бакаева, Тер Ваганяна, Смирнова – приговорили к расстрелу за проведение мифической антисоветской, шпионской, вредительской и террористической деятельности, причастность к убийству и подготовку ликвидации других руководителей страны. Суд этот сопровождался мощной пропагандистской кампанией, проведением многочисленных митингов, собраний, на которых принимались резолюции в поддержку расстрела, произносились клятвы верности вождю и яростные, награни нецензурности, проклятия «бешеным собакам» - троцкистам и зиновьевцам. По стране прокатилась волна новых арестов.
29 сентября по требованию Сталина послушное ЦК ВКП(б) приняло постановление «об отношении к контрреволюционным тороцкистско – зиновьевским элементам», под которым Сталин поставил свою подпись. В постановлении говорилось: «до последнего времени ЦК ВКП(б) рассматривал троцкистско – зиновьвских мерзавцев как передовой политический и организационный отряд международной буржуазии. Последние факты говорят, что эти господа скатились ещё больше вниз, и их приходится теперь рассматривать как разведчиков, шпионов, диверсантов и вредителей фашистской буржуазии в Европе. В связи с этим необходима расправа с троцкистско-зиновьевскими мерзавцами, охватывающая не только арестованных, следствие по делу которых уже закончено, и не только подследственных, дела которых ещё не закончены, но и тех, которые были раньше высланы».1 Так был дан сигнал к тотальному уничтожению бывших оппозиционеров, подобно тому, как в недалёком прошлом ставились задачи неугодных власти классов. Новая установка означала: каждый, в чьей биографии когда-нибудь было хоть малейшее «пятнышко» мог без труда попасть в разряд «врагов народа».
Реферат опубликован: 7/04/2006