Страница: 8/12
Все это достигается однообразными, равномерными и слабыми влияниями на органы чувств. Таково физиологическое объяснение. Что касается объяснения психологического, то читатель может его найти в статье Шнейдера «О психических причинах гипнотических явлений» (Новое обозрение. 1881, .№ 2). Михайловский приводит только окончательный вывод Шнейдера: «Гипнотизм есть не что иное, как искусственно произведенная ненормальная односторонность сознания, то есть ненормально односторонняя концентрация сознания . Вследствие продолжительной фиксации блестящего предмета, вследствие прислушивания к известному равномерному звуку процесс сознания постепенно концентрируется в ненормальной степени на одном данном явлении, так что другие явления очень трудно или вовсе не доходят до сознания».
От сюда уже видно, что объяснения Гейденгайна и Шнейдера говорят, собственно, одно и то же, только на разных языках. Михайловский говорит, “что гипнотик, поставленный экспериментатором в условия крайне скудных и однообразных впечатлений, начинает жить однообразной жизнью и, очень быстро исчерпав самого себя, превращается в выеденное яйцо, которое собственного содержания не имеет, а наполняется тем, что случайно вольется в него со стороны.”
Михайловский задается вопросом, в какой мере можем мы обобщить этот вывод? В какой мере можно допустить, что и в других случаях подражания самостоятельная жизнь индивида поедается скудостью и однообразием впечатлений.
Сюда он ввел состояния экзальтации и экстаза, как он заметил, весьма часто сопровождающие некоторые поразительные формы подражательности. Экстатик весь поглощен одним каким-нибудь предметом, образом, идеей. Все остальное для него не существует, “он видит и не видит, слышит и не слышит, то есть впечатления от посторонних предметов хотя, может быть, и доходят до него, но не сознаются им. Вследствие чего на высших ступенях экстаза замечаются та же потеря чувствительности и та же потеря чувства боли, которые характеризуют гипнотическое состояние.” Эту не восприимчивость к боли нельзя путать с осознанным желанием не показать чувства боли. “История знает много примеров людей, по наружности спокойно терпевших величайшие мучения, но не потому, чтобы они не чувствовали боли, а потому, что не хотели показать, что им больно, причем естественной потребности выразить боль криком, стоном, жестом противопоставляли страшное напряжение сознания и воли. Эти люди, так полно владеющие собой, так сильно задерживающие самые, по-видимому, неизбежные двигательные реакции на внешние впечатления, очевидно, не могут быть склонны к подражанию”.
Автор сообщает наблюдение доктора Лихонина, успешно повторившего в Петербурге опыты Ганзена, что “гвардейские солдаты оказались чрезвычайно склонными к гипнозу. Будто бы именно 60% из них впадают в гипнотическое состояние очень быстро. Результат, на первый взгляд, совершенно парадоксальный или, по крайней мере, совершенно противоречащий обыкновенным, ходячим представлениям о гипнотических явлениях. В самом деле, гвардейские солдаты в физическом отношении представляют цвет и красу русского народа, избранных из избранных по росту и здоровью, с сильными мускулами и несокрушимыми нервами. А между тем мы привыкли думать, что к гипнотическому состоянию наиболее склонны, то есть преимущественно быстро и легко в него впадают, люди слабые вообще и слабонервные в особенности. Это ходячее мнение, до известной степени, вероятно, действительно соответствующее истине, подтверждается и научными авторитетами. Так, Гейденгайн говорит, что гипнотизму подвергаются преимущественно бледные, анемичные субъекты.”
Михайловский находит разгадку быстрого впадения гвардейцев в гипноз, “дело в условиях жизни солдата. Становясь на свое место в строю, солдат видит около себя людей одинакового с ним роста, в одинаковой с ним позе, с однообразно опущенными руками, однообразно уставленными ногами, с одними и теми же «выпушками, погончиками, петличками». Куда бы он ни посмотрел, он видит одни и те же красные или синие канты или воротники, одни и те же золотые или серебряные пуговицы. Вся эта масса должна, как один человек, выделывать одни и те же артикулы ружьем, делать одни и те же движения и «в ногу» ходить под однообразно ритмические звуки марша, без конца повторяя про себя: «раз, два, раз, два, левой, правой, левой, правой». Словом, солдат в строю, как белка в колесе, вертится в кругу крайне однообразной и несложной комбинации зрительных, слуховых и осязательных впечатлений, и насильственно, иногда прямо физической болью возвращается в этот заколдованный круг, если его внимание отвлечется на минуту чем-нибудь посторонним. И так изо дня в день. Солдатская жизнь вне строя, не будучи столь выразительно скудна и однообразна, тем не менее вся составляет подготовку к жизни строевой и подготовку в известном смысле чрезвычайно целесообразную: казарма, вся размеренная и замкнутая, разнообразие впечатлений, конечно, не дает, а вне казармы солдат тоже не ахти какую богатую жизнь ведет. Изо всего этого слагается нечто, очень подходящее к гейденгайновской физиологической формуле условий гипнотического состояния (подавление деятельности клеточек коркового вещества, вызванное слабым, постоянным, однообразно повторяющимся раздражением тех или других нервов) и к психологической формуле Шнейдера (ненормально односторонняя концентрация сознания)”
Реферат опубликован: 25/12/2007