Страница: 6/22
Но не только разоренные реформой «возвратники» накопили ненависть, которая прорвалась в гражданской войне.
Позже 18 мая 1919 г., военный министр Колчака генерал А.П. Будберг записал в дневнике:
Восстания и местная анархия расползаются по всей Сибири… главными районами восстания являются поселения столыпинских аграрников … В шифрованных донесениях с фронта все чаще попадаются зловещие для настоящего и грозные для будущего слова «перебив своих офицеров, такая-то часть передалась красным».
В России 15 млн. батраков. 630 тыс. человек ездили по плакатным паспортам на заработки в Германию и Австро-Венгрию. Надо помнить, что сельским хозяйством занимались официально 87,26 миллионов человек. Крестьянский труд обломный, так что женщин, стариков, детей, подростков, вычтем, осталось, что то около 30 млн. человек. То есть половина так называемых «мужиков-кормильцев» уходила на заработки. Прежде всего из Центральной России.
Но ведь батрачить человек уходил на сельскохозяйственные работы: сев, покос, уборку урожая и вспомогательные работы. Вывод: свое хозяйство просто бросали – не прокормит.
В конце ХIX века в стране назревал разлом. Уже наблюдалась уродливая картина: центр России голодает, а с юга, из черноморских портов, за границу идут миллионы тонн зерна и продовольствие. Именно в южных и юго-заподных губерниях быстрее всего развивается русская промышленность. Здесь вовсю используется труд батраков и арендаторов-издольщиков из неблагополучных центральных губерний. Центральная, коренная Россия пребывает в нищете, многое купить тамошнее село не могло. А параллельно при последних царях хирела старая промышленная база на Урале. Еще в 1890 году Юг производил менее половины чугуна от Уральских объемов, то уже в 1901-м вдвое превзошел Уральский старопромышленный район, обеспечивая 53% всего чугуна в империи. К тому же времени Юг обгонял Урал, Польшу и Центральную Россию по производству железа и стали, занимая долю в 40%. И уголь был там. Южные, «казачьи», экспортные районы потихоньку смещали торговый оборот: хлеб шел на вывоз за рубеж.
Поэтому не зря в 1918 году на юге тогдашней России стали образовываться всяческие самостоятельные правительства. Местная верхушка решила, что она в новых независимых государствах шикарно проживет. Ни к чему делиться доходами с Питером и Москвой, к чему кормить нищаю и голодную Центральную Россию.
Все медленнее развивался старый Центральный промрайон вокруг Москвы. Иными словами, вызревали все предпосылки для отделения южной (причерноморско-прикавказкой) части страны от прочей России.
И это неминуемо случилось бы, если бы не создания Советского Союза. Для выживания страны нужно было развить мощную промышленность в старой Руси. То есть дать работу местному населению, развивая предприятия в городах. Совершить все это можно было только некапиталистическим путем, а путем плановым и мобилизационным. Ибо при капитализме промышленность уходила в названные районы, а село в Нечерноземной зоне разорялось и пустело. Именно это и было сделано в Советском Союзе. Центральная Россия, обреченная при капитализме на обезлюдение и запустение, в СССР стала районом развития сложной, наукоемкой промышленности. Здесь разместили изрядную часть оборонной промышленности, здесь (Иваново) породили один из главнейших центров русского станкостроения. Здесь выпускали трактора и землеройную технику, подъемные краны и локомотивы. Ставили здесь ракетно-космическую промышленность, размещали электронные производства и выпуск массы комплектующих. Делали стрелковое оружие (Тула и Ковров). Одновременно советская власть спасла от упадка Уральский промышленный район, вдохнув в него новую жизнь. В Советское время Нечерноземье стало производить 40% молока и яиц РСФСР, более половина картофеля, треть мяса, почти весь лен, то есть нечерноземная центральная Россия превратилась в центр незернового аграрного хозяйства…. Сегодня от этого практически не осталось. Так что любители поплакать по святой старинушки с двуглавыми орлами, могут облегченно утереться платочком и воссиять от радости – мы скатились в XIX век.
Б. О молочных реках и кисельных берегах.
«Недоедим, но вывезем» - этот лозунг принадлежит министру финансов Александра III, математику Вышнеградскому. И действительно, голодали – но вывозили. Причем вывозили Вышнеградские, Оболенские, зарабатывая валюту, а голодал русский народ. Давно пора честно признать, что романовская аристократия считала себя «европейским народом господ», а Россию – колонией для эксплуатации.
В своих воспоминаниях министр земледелия России в 1915-1916 годах А.Н. Наумов писал, что в стране постоянно голодали то одна, то другая губернии, «очагами». А там – спекуляция зерном и взяточничество.
За вторую половину XIX столетия голод порождался неурожаями 1873, 1880 и 1883 годов. В 1891-1892 годах поразил 16 губерний Европейской России и Тобольску губернию. В зоне бедствия попали 35 миллионов человек. Тяжело пострадали Воронежская, Нижегородская, Казанская, Самарская, Тамбовская губернии. Через год голод повторился. При этом урожай в Южной части страны и на севере Кавказа был очень хороший. Но перераспределения зерна царское правительство обеспечить не могло. Ибо это нарушало частные интересы. Сами голодающие купить хлеба не могли, потому что вели почти первобытнообщинное хозяйство, денег у них не водилось. Во время голодовки 1873 года на самаро-оренбуржском левобережье Волги правая сторона (Саратовская губерния) ломилась от зерна и не могла продать его даже по низким ценам. Голодные соседи не имели рубля. В 1884-м деревня в Казанской губернии траву ела, а на пристанях той же губернии гнило зерно: на него не находилось покупателя.
Известны подлинные масштабы жертв в голод 1891-1892 годов. Говорят о двух миллионах погибших. Сразу после столыпинской реформы, в 1911 г., грохнул голод, и по отчетам: «Голодало 32 млн человек, потери 1 млн 613 чел.» Анархисты говорили о 3 млн трупов. Тогда случались и грабежи, и поджоги, и самоубийства, и торговля детьми. И при этом помещики и капиталисты продолжали вывозить за рубеж по 11 миллионов тонн зерна в год.
Л.Н.Толстой писал, что в России голод наступает, не когда хлеб не уродился, а когда не уродилась лебеда. Хотя бы потому, что скудно протопить избу обходилось крестьянину в 20 руб., а денег у него не было. Толстой объехал четыре черноземных уезда Тульской губернии, обошел почти все дворы. В статье «О голоде» он пишет:
Употребляемый почти всеми хлеб с лебедой, - с 1/3 и у некоторых с ½ лебеды, - хлеб черный, чернильной черноты, тяжелый и горький; хлеб этот едят все, - и дети, и беременные, и кормящие женщины, и больные…Чем дальше в глубь Богордицкого уезда и ближе к Ефременскому, тем положение хуже и хуже… Хлеб почти у всех с лебедой. Лебеда здесь невызревшая, зеленая. Того белого ядрышка, которое обыкновенно бывает в ней, нет совсем, и потому она несъедобна. Хлеб с лебедой нельзя есть один. Если наесться натощак одного хлеба, то вырвет. От кваса же, сделанного на муке с лебедой, люди шалеют. Здесь бедные дворы доели последнее уже в сентябре. Но и это не худшие деревни. Вот большая деревня Ефременского уезда. Из 70-ти дворов есть 10, которые кормятся еще своим.
Реферат опубликован: 14/06/2011