Страница: 6/11
Несторианство было осуждено. Однако оно имело очень сильное влияние на Востоке, где издавна господствовали дуалистические религии. На Востоке оно как самостоятельная религия удержалось на продолжительное время, оно играло крупную роль в средневековой Центральной Азии и сохраняется доныне у отдельных мелких народностей (айсоры, марониты в Ливане, "ситийские христиане" в Южной Индии). В борьбе с арианством и несторианством в IV V вв. появилось противоположное течение по тому же вопросу о природе Иисуса Христа. Представители этого направления учили, что Иисус Христос не был в сущности человеком, что в нем божеская природа настолько подавила человеческую, что Иисус Христос был в самом полном смысле богом. В нем было не две, а одна природа божеская. Это учение об "одной природе" Иисуса Христа дало начало монофизической секте, основанной епископом Евтизием. Она получила широкое влияние в Восточно-Римской империи в V в. Несмотря на осуждение ее 4-м вселенским Халкедонским собором (451 г.), она укрепилась в целом ряде стран. В этом проявилась борьба этих стран за церковную и политическую независимость от Византии. Армянская церковь, а также копты и абиссинцы (эфиопы) доныне придерживаются монофизитизма.
Противоречивость христианской догматики и этики
Сложная история развития христианских общин отразилась на христианской догматике. Возникнув первоначально как небольшая иудейская секта, христианство постепенно превращалось в мировую религию по мере того, как оно удовлетворяло потребности и запросы все новых групп населения, разных этнических и классовых элементов. Это привело к тому, что сама христианская догматика становилась чрезвычайно сложной, путаной и противоречивой. Едва ли найдется в мире другая религия, которая заключала бы столько внутренних противоречий, нелогичности, несообразностей, как христианская. Если оставить противоречия между отдельными евангелиями, как сравнительно маловажный факт, и если ограничиться только основными понятиями христианства, то нельзя не подивиться непримиримым противоречиям, которые мы здесь находим. Идея всемогущего и всеблагого бога резко противоречит идее страдающего бога, искупающего своей смертью грехи людей. Та же идея всеблагого, всемогущего бога противоречит идее греховности человеческого рода, учению о загробном воздаянии и мучениях грешников. Если бог всеблагой и всемогущий, он должен был устроить к всеобщему благополучию судьбу мира и людей, не обрекая вечной муке людей за то, что он сам же их создал дурными. Догмат о предопределении противоречит церковному учению о свободе воли человека. Всеведующий бог заранее предопределил одних людей к праведной жизни и к райскому блаженству, других к греху и загробным мукам. Но в то же время, по христианскому учению, воля человека свободна, он сам избирает для себя путь добродетели или путь греха, и за это-то бог награждает одних и карает других. Это догматическое противоречие по-разному, но одинаково безуспешно пытаются разрешить христианское богословы. Бросается в глаза логическая нелепость христианского догмата: бог-отец, бог-сын и бог-дух святой. Бог-отец посылает своего сына на землю, и тот там рождается от бога-духа святого и женщины. Будучи на земле, этот бог-сын постоянно говорит людям, что он лишь творит волю пославшего его отца, а не свою; он молится своему отцу, прося у него силы, чтобы перенести тяжелую казнь, просит даже избавить его от этой казни. И вот оказывается, что он, и его отец, и святой дух, который тоже является его отцом, оплодотворившим его мать, все это один и тот же бог. Понять это человеческим умом невозможно. Объясняется же эта путаница просто тем, что составные части пресвятой троицы взяты из разных источников: бог-отец это еврейский Ягве-Саваоф; бог-сын это мессия-спаситель, сложный образ которого мы уже выше рассматривали; бог-дух святой это плерома, отвлеченное божественное начало гностиков, которое ставилось ими неизмеримо выше еврейского бога Ягве и даже отчасти противопоставлялось ему. Беспринципное соединение этих различных идей и дало христианству троицу.
Многочисленны и другие догматические противоречия и логические неувязки в христианском вероучении. Эта противоречивость догматов, эта сложная идеология христианства порождены той ожесточенной догматической борьбой между отдельными направлениями, которая сама была отражением борьбы разных классовых сил и интересов, представленных в раннем христианстве. Но массы верующих отнюдь не смущались догматическими противоречиями. И это понятно. Ведь христианство зародилось как религия рабов и угнетенных масс, которым меньше всего нужна была догматика; им нужна была вера в доброе божество, в спасителя, нужно было религиозно утешение. Если вообще в религии эмоциональный элемент обычно преобладает над рассудочным, то в массовых мессианистических религиозных движениях это сказывается особенно резко. Когда же в христианские общины стали вливаться люди иных классов представители образованного римско-эллинистического общества, пропитавшиеся духом позднегреческой философии с ее утонченным идеализмом, они принесли в христианство свои интересы и идеи, но связать концы с концами в догматике им не удалось. Как путанна и сумбурна догматика христианства, так же противоречива и неясна его этика. Видимо, в ходе длительной идейной борьбы в христианское мировоззрение влились совершенно различные этические нормы и принципы. Наряду с утонченной моралью стоиков, наряду с нравственными принципами, соответствующими настроениям рабов и угнетенных, в христианстве отразились грубые, отталкивающие понятия паразитов-рабовладельцев. В самом деле. В евангелиях и посланиях можно найти ряд нравственных или чисто житейских высказываний, не противоречащих этике и житейской мудрости нашего времени. Например: дерево познается по его плодам; не следует вливать новое вино в старые меха; никто не пророк в своем отечестве; никто не может служить одновременно двум господам; оскверняет человека не то, что входит в него, а то, что выходит из его уст; не ищи сучка в глазу брата своего, а сначала вынь бревно из своего собственного глаза; не человек для субботы, а суббота для человека; нетрудящийся да не ест и т.р. Все эти здравые моральные идеи взяты христанством из античных философско-этических систем, главным образом у стоиков, особенно у Сенеки. Но тут же, рядом с этими дельными моральными принципами, в новозаветной литературе, в том числе в евангельской, встречается и мысли, возмутительные для элементарного нравственного сознания. Иисус публично отрекается от своей матери и от братьев (Матф., гл.12, ст.47-50). Он не отпускает своего ученика, желающего исполнить свой семейный и моральный долг похоронить своего отца (там же, гл.8, ст.21-22). Он ставит всем в пример жулика-управляющего, ловко избавившегося от заслуженного наказания, и по этому поводу дает совершенно серьезно, без всякой иронии, такой совет: "Приобретайте себе друзей богатством неправедным" (Лука, гл.16, ст.1-9). Наконец, даже с каким-то цинизмом смакуется евангелистами отвратительное моральное правило, что имущему надо еще прибавить, а у неимущего отнять и то последнее, что у него есть: и это не случайная обмолвка, ибо мысль эта повторена в евангелиях раз пять по два раза у Матфея и Луки и раз у Марка (Матф., гл.13, ст.12; гл.25, ст.29; Марк, гл.4, ст.25; Лука, гл.8, ст.18; гл.19, ст.26). Противоречивость христианской этики была прямым отражением изменения классового состава христианских общин. Вначале они состояли из еврейской бунтарской бедноты и были проникнуты боевым апокалиптическим духом. Когда этот дух выветрился (после поражения иудейского восстания), настроения угнетенных масс отразились в христианстве в виде прославления бедных и осуждения богатых: "Горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете" (Лука, гл.6, ст.24-25). "Придите ко мне, все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас" (Матф., гл.11, ст.28). "Так будут последние первыми, и первые последними" (там же, гл.20, ст.16).
Реферат опубликован: 7/06/2007