Страница: 2/17
На словах наши писатели были антипатриотами. Когда призывали в армию
биографа-эссеиста Литтона Стрейчи и он, как пацифист, отказывался от службы, его
спросили: "А что вы сделаете, если увидите, как немецкий солдат насилует вашу
сестру?" Он ответил: "Я вклиню между ними собственное тело". Романист Форстер
заявил, что он лучше предал 6ы родину, чем друга.
Английская интеллигенция замечательна тем, что она добровольно покидает родину и
предпочитает ссылку своему родному очагу. Грэм Грин во Франции, подобно Байрону
в Греции, Шелли в Италии, Одену в Америке, Лоуренсу в Мексике, своим творчеством
и местом жительства исключает традиционный патриотизм.
Объяснить такое явление просто обывательской атмосферой родины нельзя; скорее мы
имеем дело с каким-то личным империализмом, который гонит наших интеллигентов
(как в России он гнал Грибоедова и Лермонтова) на чужбину. Убегая от родины,
интеллигенты бессознательно выполняют ее задания. Великие английские патриоты
часто переодевались до неузнаваемости. Генерал Гордон, герой и мученик
империализма в Хартуме, одевался китайским мандарином. Томас Эдуард Лоуренс,
автор чудесной биографии "Семь столпов мудрости", превратился в араба, чтобы
возглавить отряд спецназа на Ближнем Востоке.
Фактически все наши интеллигенты отвергают патриотизм: трудно назвать хоть
одного интеллигента, поддерживавшего Тэтчер во время фолклендской войны.
Народный фронт в Англии является черносотенной партией, в которой нет ни одного
интеллигента.
По сравнению с Францией или с Россией идеология английских интеллигентов
озадачивает своим нигилизмом. Но верить ему нельзя. Англичанин, который прячется
в тосканских холмах и ужасается, если узнает, что другой англичанин поселился
рядом, в глубине сердца готов всем жертвовать ради родины. Патриотизм, как все
английские пороки, скрытен и лицемерен. Недаром французы спрашивали: "Почему
солнце никогда не заходит в Британской империи?", на что им отвечали: "Потому
что Бог не верит англичанам в темноте". "Коварный Альбион", по мнению опытных
соседей, скрывает свое самолюбие, свой огромный комплекс превосходства.
Англичане всегда первые ругают самих себя, чтобы опередить критиков со стороны.
Когда они говорят словами романиста Стерна, что дела лучше делать во Франции, то
при этом подразумевают, что все-таки самое важное - личную неприкосновенность -
гарантирует только Англия.
Доказательством этой внутренней самоуверенности служит тот факт, что английская
интеллигенция мало читает иностранную литературу, плохо знает иностранные языки
и ругает свою родину, как арабы ругают красавиц дочерей, чтобы не сглазить их.
Подобное коварство, может быть, связано с тем, что английская культура глубоко
гомосексуальна. Если вычесть из литературы двадцатого века всех
гомосексуалистов, а из музыки - всех евреев, в Англии останется очень мало
романов и симфоний. Может, наше отступничество от римской церкви по чисто
политическим причинам приучило нас к постоянному отречению от собственных
убеждений. Французы давно издеваются над нами за нашу несъедобную еду, за
равнодушие в любви, за хладнокровие во всем. Мы притворяемся, что они правы, не
говорим о патриотизме, не охотимся за англофобами. Но посмотрите в лицо
англичанину на пароме через Ла-Манш, когда он впервые видит дуврские белые
утесы, и убедитесь, что англомания - его самое постыдное, но и самое глубокое
чувство.
Какую роль играют дворяне в современном искусстве или даже в политике - к
примеру, в нашей стране, где палата лордов еще влачит свое жалкое, безмозглое
существование?
И вдруг новости из Москвы: возрождают Дворянское собрание! Известия из Москвы
часто бывают для нас неправдоподобными, но бессмысленнее этого проекта вряд ли
найдешь. Целесообразно было бы возродить, например, кулаков или волжских немцев:
ясно, что они могли бы дать стране, если бы их воскресили. Но возрождать
дворянство имеет столько же смысла, сколько искусственно разводить мамонтов или
динозавров. Как и динозавры, дворяне способствовали собственному истреблению:
разве Бакунин или Кропоткин не представляют собой классовых самоубийц?
Доказательством неизбежности того, что произошло с дворянством, является история
английской аристократии. Она стушевалась не из-за революции, не из-за пулеметов.
(Пулеметы первой мировой войны больше истребляли английское мещанство:
аристократы сидели в тылу.) Викторианцы вытеснили аристократов новыми правилами
нравственности, либералы и социалисты двадцатого века окончательно лишили их
Реферат опубликован: 20/07/2006