Страница: 4/17
талантливые переводчики не умеют передать ту смесь недосказанной иронии и
вызывающей прямоты, каламбуры и сногсшибательные скабрезности гамлетовской речи.
В своем грубом отношении к Офелии Гамлет показывает, до какой степени он
(подобно его создателю Шекспиру) страдает от брезгливости и в то же время от
похоти. Этот комплекс слишком задевает англичанина за живое: он борется с
собственной чувственностью, стыдится ее и становится сам себе отвратителен. Тут
скрыто и начало протестантства, и ключ к известному британскому лицемерию.
Женоненавистникам трудно быть с живыми женщинами. Поэтому на сцене или на холсте
Офелии у нас так часто до слащавости сентиментальничают со смертью. Из
растерзанной сумасшедшей девушки делают прекрасную и спокойную утопленницу,
плывущую по тихой речке с охапками вербы и чистотела. В порыве некрофилии,
любуясь красивым неподвижным трупом, который уже никому не угрожает, современные
Гамлеты могут на время забыть, что это они своей трусостью и нерешительностью
извели Офелию.
Отношение Гамлета к Офелии как-то слишком злободневно и для современной публики.
Но еще типичнее, может быть, отношение Гамлета к матери. Когда Чехов в своей
пьесе "Чайка" пародировал Гамлета, он тоже вывернул наружу ту нелепую
инфантильную сексуальную ревность, которая типична для Эдипова комплекса. Эдип
жив в каждом европейском мальчике, но те слова, которые Гамлет обращает к
матери, очень характерны для Англии. Клавдий и Гертруда отправляют Гамлета,
избавляются от него подобно английским аристократам, до сих пор отсылающим
малолетних сыновей из дома. Посмотрите в лицо бедным школьникам в униформах,
когда они уезжают в далекий интернат, и вы поймете, как хотели бы современные
английские мальчики по-гамлетовски приговорить к казни своих конвоиров,
розенкранцев и гильденстернов, и убежать домой из ссылки. Какие горькие
гамлетовские истины они готовят своим грешным матерям!
Вот почему в Англии любой актер просится на роль Гамлета: играть эту роль -
значит изгонять из себя все те нечистые комплексы, которые подарила тебе твоя
мать. Помните, что пьеса заканчивается не только похоронным маршем, но и
торжественным залпом. Ведь богиня в конце концов простила Оресту убийство своей
преступной матери Клитемнестры. Подозреваю, что Франко Дзеффирелли когда-нибудь
снимет вторую серию "Гамлета" и воскресит героя, который освободится от всех,
кто мешал ему быть счастливым и нормальным.
В 1848 году, когда во всех столицах Европы молодежь мечтала о политической
власти, в Лондоне встретились несколько молодых художников и учредили группу
"Братство прерафаэлитов". Они - Даете Габриэл Россетти, Уильям Холман Хант, Джон
Эверет Милле - решили восстановить чистоту, присущую ранним итальянцам, как Фра
Анджелико, не только в искусстве, но и в жизни. Они были талантливы - может
быть, гениальны - и для своих целей тщательно изучали мастерство старинных
голландцев и вырабатывали такую технику, что, кажется, было бы незачем
изобретать цветную фотографию.
В свое время прерафаэлиты были обруганы за новаторство и превознесены за
душевную чистоту и поучительную нравственность сюжетов. Даже когда Королевская
академия отказалась принимать их картины, сама королева Виктория приказала
принести их к ней во дворец. Но к концу века прерафаэлитов забыли; увлекаясь
французскими импрессионистами, англичане вовремя спохватились, что после Тёрнера
они отделились от европейского модернизма, для которого прерафаэлитское наивное
воспроизведение действительности и нравоучительные темы просто смешны.
Теперь, когда импрессионисты давно под замком в музеях, а богатые коллекционеры
.ищут, на что потратить свои миллионы, вновь выкладывают огромные суммы за
прерафаэлитов. Но может быть, частная жизнь прерафаэлитов интереснее их
живописи. Во-первых, они как будто не родились, а кем-то выдуманы. Все они
удивительно похожи на гоголевских Пискарева и Чарткова. Данте Габриэл Россетти,
Милле и Холман Хант родились в скромных столичных семействах, испытывали нужду и
жертвовали собой в поисках мечты. Как Пискарев, Холман Хант нашел свои гении
красоты на лондонской улице, побежал за девушкой и понял, что она проститутка.
Как Чартков, Данте Габриэл Россетти вдруг открыл путь к славе и к
самоуничтожению. Подобно героям Гоголя, они бредили Италией, средневековыми
мифами и идеалом художника-христианина, они были одержимы женской красотой и в
то же время ошеломлены опасностью чувственности.
У викторианцев была самая лучшая почта во всем мире. В течение дня в Лондоне
Реферат опубликован: 20/07/2006